Не прибить младшую своими руками было сложнее, чем перед её носом остановить машину и не дать это сделать Импале. Мне кажется, что даже тачка прихерела от её перфоманса на капоте. Потому что даже сейчас продолжала словно рычать, словно скалиться. Зажигание то пока я не вырубила. Я сдерживала себя, правда сдерживала, чтобы не надавить на газ. Наверное, позже я даже ужаснусь своим мыслям. Мне кажется, что Валери прекрасно их ощутила. От неё веет страхом. Это не слёзы боли или каких-то обид. Или уж тем более не радости. Глаза у неё блестят от ужаса. Проживите с моё с хулиганами, преступниками и прочим, как говорят люди, отребьем, которым являюсь и я. Страх начнёте ощущать даже через несколько миль. Едкая вонь, которая раздражает и забавляет одновременно. А человек навсегда закрепляется в сознании трусом. А к трусам нет ни грамма уважения или жалости. А зная дорогую младшую, эту тихую девочку, которая всеми силами пыталась всегда избежать конфликта... Можно представить, что творится в её голове. И, если честно... То сейчас она боится очень обоснованно.

— Пока не убиваю, но руки чешутся с тебя и начать! - Бросила ей в лицо со змеиным шипением, цедя сквозь зубы. Я и правда сейчас себя сдерживала. Конечно, не от убийства, но я хотела так дать ей по челюсти, чтобы неповадно было. Неповадно было прыгать на капот идущей машины. Неповадно было хамить, когда ты явно не в выигрышном положении, неповадно было связываться со мной, потому что сёстры мы или нет, навсегда останемся по совершенно разные стороны. Она выбрала сторону родителей, пропитанного насквозь фальшью и ложью семейства. А я презираю и их и их образ жизни.

— А ты меня ещё морали тут поучить решила?! - Серьёзно. Менторский тон, с риторическими вопросами мог ли подразумевать что-либо иное? Сестрица вырвалась, цепляться снова ей за грудки я не собиралась, потому что старая практика сдерживания от глупых поступков всё ещё работала. «Остынь. Сделай вдох-выдох». Кажется, так мне говорили. Вот и дышу, спасибо не огнём. А если я снова её схвачу, то могу и носик ей сломать. У нас давнее недопонимание. А сейчас она и вовсе чуть из меня убийцу не сделала.

— Что мне оставалось? После смерти Криса в Лос-Анджелесе остались только вы. На вас что ли смотреть? Я бы повесилась. - Сказала я в принципе о причинах переезда. — Поверь, если бы я знала, что и ты сюда припрёшься, я бы выбрала другой город. Или штат. Или страну. Вот только помогло бы? С моим везеньем и вашим талантом превращать мою жизнь в кошмар, мы бы встретились и на другой планете. - Кажется гнев стал сходить, потому что я всё больше расслаблялась, закатывала глаза, и тут же больше смотрела на машину, впрочем, сестре снова удалось привлечь моё внимание к своей персоне.

— Лучше скажи какого чёрта ТЫ тут забыла? Неужели, наконец, птенчик из гнёздышка решил вылететь? Осмелела? Или родители направили тебя сюда по каким делам? Послушная и милая Валери, всё ведь сделает, чтобы мама и папа оставались довольны. - Каждое слово пропитано ядом. Я не скрывала своих эмоций. Не утаивала от сестры своих чувств. Она и так прекрасно знает, как я отношусь к родным и как к ней самой. А главное, как я ненавижу сам факт того, что в моих жилах их кровь.

— Ой... А надо было позвонить? Неужели вы скучали? Как трогательно-то, Боже мой. Особенно ведь скучала по мне ты, наверное, да? Ночами не спала. Как же там Дианочка?.. - Я скорчила грустную физиономию, кажется перестаравшись даже немного. Я подошла к ней ближе, прочти вплотную и посмотрела в глаза своей кровинке, склонила голову на бок и ухмыльнулась.

— Ну себе то не ври. Вам было очень удобно, что я с вами не связываюсь. А мне было удобно забыть о вас. Все довольны. Я вам сделала одолжение. Нет, чтобы спасибо сказать. - Все мы прекрасно знаем обстановку в доме. А сестра и вовсе, кажется, меня опасается. Всегда боялась. В принципе оно и правильно, её спасало часто от моего гнева то что она мелкая, и были какие-то отголоски, что я должна её защищать. Какие-то старые установки, свойственные родне. Но сейчас я смотрю на неё и понимаю, что кажется ничего этого не осталось. Она взрослая девочка, символ всего, что я так ненавижу в этой жизни. Снисхождения к ней больше не будет, если что. С одной стороны, мои ощущения меня же и ужасают. С другой стороны... А чего она могла ожидать спустя столько лет. И давным-давно предав меня, заняв сторону родителей. Мамкина подпевала.

— Вы были бы скорее рады, позвони вам из морга и пригласи на моё опознание. - А вот про деда она зря, потому что если от «вплотную» нас разделял шаг, то теперь и его не осталось. Я тут же буквально ткнула ей угрожающе пальчиком в нос. Наверняка ведь знает, что вот эта тема для меня особенно болезненная. Из всего семейства я тоскую лишь по нему. Как бы грустно не было признавать, да. И если бы не моя вина в смерти брата, то и о Крисе я б давно забыла. Ну может быть и порой вспоминала бы Беа. Та в семейке в нашей, кем я реально в детстве дорожила. И та, которая бесконечно меня разочаровала. Можно ли назвать теперь нас врагами? В каком-то смысле да, потому что, когда в детстве по разные стороны баррикады, оно даже ярче запоминается. Всё-таки подростковые обиды сильнее даже взрослых.

— Не смей о нём говорить. Вы все вместе взятые пальца деда не достойны. И я в том числе. - Звонить ему, когда я для всего семейства стала разочарованием не то, что года, а столетия? Нет уж. Пусть уж лучше запомнил меня, как девчонку, у которой хоть какое-то будущее есть. Но тут я уже перевела свой взгляд на машину. Кажется до меня стало доходить последнее. И самое важно.

— Минутку. Ты. Импала. Дед. Это она?! - Впервые за долгое время глаза мои по-настоящему засияли. Вот уж кто мне явно любимый родственник — тачка. Дожила. Вроде и грустно. А вроде бы машина и правда лучше человека. Ухаживай за ней. Поддерживай и она не подведёт. Только если случится износ. И то её можно будет подлатать. А люди... Ну вот передо мной моя сестра, которую я защищала в школе и что? Первый конфликт и она полная поддержка родителей. Для которых она кукла. Может и до сих пор девочка этого не понимает, но судя по манерам, внешнему виду, вкусу, мама хорошо себя клонировала через неё.

— Он что? Отдал машину тебе?! Серьёзно?! Да ты ж как мама, для вас всех самое важное это ценник. - Буркнув это, я сняла-таки одну из перчаток, вытащила из кармана платок и потёрла лобовое стекло там, где совсем недавно моя драгоценная сестрица оставила свой отпечаток руки, пытаясь то ли выбить его, то ли до меня достучаться.

— Ладно у самой ноготок видимо сломается, но в мойку то можно было её отвезти? - Кажется я и правда была безумно рада видеть эту машину. Столько времени провела в ней. Столько раз нас возил дед. Столько раз мы её мыли с ним вдвоём, столько приятных воспоминаний. Я и правда видимо нутром словно ощущала, что это моя машина.

— Как вообще так получилось, что ты за рулём этой крохи? Дед её тебе передал даже не под пытками? Не верю... - Хотя ладно. Тут я сестричке лукавлю. Верю. Он бы не передал машину нашим родителям. Что же до меня и сестры, это запросто. Конечно, я была главной кандидаткой на эти ключи, но за отсутствием меня... Стоит ли удивляться?

Был бы это вовсе непримечательный день, если бы не печальное событие последней недели. Смерть бабушки застала всю семью МакИнтайр врасплох. Впрочем, шок был не у всех, мать как возилась на кухне, когда позвонили и сообщили, так и возилась. А вот отец. Он завис. Тот редкий период, когда делал внеочередную попытку завязать, такой удар. Он был очень привязан к этой женщине, быть может отсюда и выползли все комплексы и слабости? Теперь и не узнать, да и младшая не психолог. Ей самой такой специалист нужен. А может пора к кому покруче? К психиатру?

— Пап... Мне жаль. - Произнесла она отцу, но тот посмотрел на дочь и хмыкнул.
— Бекки, я сегодня задержусь... На работе. Потом всё... - Он вышел из дома так и не доев. Смешно, наверное, забыл, что неделю назад его погнали в шею с должности сторожа за пьянку, потому и пока что завязал, собственно. А ещё это означало, что если и явится, то вусмерть. И хорошо если сразу завалится спать, а не попросит утешить. У его Бекки не было личной жизни, во всех смыслах из-за него она ей была не нужна. Но вот миновал первый вечер, второй день, третий... Отец пока так и не пришёл. Ребекка волновалась за него и прошлась по любимым барам Крейга. В одном он вполне себе мило бухал в компании таких же любителей влить в себя горючку. Младшая не стала подходить и портить ему идиллию, и так он сильно переживает, так что лишь убедившись, что папа в норме, относительной... Утопала домой.

Но если он лживый ублюдок, что сейчас будет опустошать запасы бара своего приятеля, почему тот ему делает большие скидки, да ещё и «записывает на счёт», то у Ребекки реальная работа. У неё сегодня днём очередные занятия с подрастающим поколением. Единственное место, где она улыбается, где ей уютно и чувствует себя свободно. Её слушаются, она по-своему королева положения. На этой работе, в отличие от многих прошлых, МакИнтайр оказывается в том периоде жизни, который она никогда толком и не видела. В детстве. Гоняет с ребятами мяч, следит за пробежками, сама порой в поддержку принимает в импровизированном забеге участие. Готовит ребят к волейболу. Всё как положено, она пунктуальна, к ней всегда можно прийти и посоветоваться, она поддержит и прикроет если что. Для неё школьное спортивное поле и дом, это два разных мира, два разных жанра. Лёгкая семейная комедия, а с противоположной стороны триллер и фильм ужасов. Удивительно, что психика выдерживает такой разброс. А может быть и не выдержала в итоге, раз ей дома комфортно, учитывая все обстоятельства. Хотя и силу самовнушения никто не отменял. Ведь когда надо выбирать между «Научись получать удовольствие» и «удавись нахер», хочется пожить и выбор как быть вполне себе очевиден.

Сегодня домой не торопится. Хотя обычно иначе. Учитывая в каком состоянии мать, за ней всё чаще надо приглядывать. А если ещё и отец придёт невменяемым, то жди беды. Хотя скорее всего он явится уже на оглашение. Сейчас кроме своих корешей он благо никого видеть и не желает. Так что Ребекка остановилась в любимом кафе и решила перекусить, что с этим дома не возиться. Завтра очень тяжёлый день, надо бы передохнуть. Как не крути, а бабушку Бекки любила. Она вообще всех любила, даже кинувшего их всех Роя. Может потому до сих пор и не отпустила на него свои обиды, всё ещё дуется. Жаль, что за годы он для девушки так и не стал чужим. Интересно, как он сейчас? Как его дела?

И вот она дома... Как всегда, дверь не закрыта, да и ладно. Что брать то в этой дыре? Переступив порог, она повесила джинсовую куртку, под которой футболка с нелепым принтом, да серые джинсы в сочетании со светлыми кроссовками. Что-то не меняется, несмотря ни на что Ребекка до сих пор предпочитает светлые оттенки. Мать странно себя вела. Не как обычно. Словно что-то вырвало из любимых миров обратно на грешную землю. Она плакала. Давно не было такого.

— Привет мам... Папа не пришёл, да? - Спросила Ребекка, когда застала женщину на кухне, сидящую за столом и утирающую эти бегущие потоком слёзы в платок. Что случилось? Даже спрашивать не стоит. Ответа от неё не добиться. Как и всегда молчит. Она замкнулась в себе окончательно несколько лет назад. Знакомый врач сказал, что психика не выдержала. Она по большей части действует механически. Вроде телом здесь, а мыслями, душой если угодно, где-то в отлёте. Может быть там, где ей хорошо? Бекки сунулась в холодильник, проверить продукты. Добиваться от матери ела она или нет бесполезно, надо проверять. Лёгкая улыбка отразилась на губах младшей МакИнтайр. Ела... — Надеюсь ужин тебе понравился. Ты всегда любила домашнюю лазанью. Я старалась сделать её, как делала ты... Надеюсь получилось. - Бекка погладила мать по голове и оставила на её макушке, копне волос, аккуратный поцелуй. — Я перекусила по дороге с работы. Буду наверху, если что.

Успела лишь порог собственной комнаты переступить, как в глаза не болезненно, но напрягая ударил свет ночной лампы. Мужской голос заставил вздрогнуть, хотелось подпрыгнуть на месте, но ужас такого уровня Ребекка уже не испытывает. Её сложно напугать до инфаркта.

— Рой... - Как же он изменился. Стал практически другим человеком. Только в голосе проскальзывали знакомые интонации.

— Урод... - Не отвечая на объятия она всхлипнула, упираясь лбом в его ключицу, что как раз на уровне её головы. Спустя столько времени, столько лет, пожалуй, это главное, что Бекки мечтала сказать брату. Какой-то период что любит. Какой-то что ждёт. Был период, когда она сказала бы, что не обижается. Но все слова, что встретили бы его раньше осыпались, словно листы с одинокого дерева осенью. Осталась пара листиков. И те уже почернели. Давно из её огромных глаз не текли слёзы. Ребекка их давно выжала из желёз, а стоило обнять ему, как ощутилось абсолютная, нечеловеческая чёртова усталость. Одним появлением он разнёс то, что девочка, а потом и женщина строила вокруг себя. Нерушимый, неутомимый форт.

Честно признаться с годами у неё выработалось лишь одно оправдание его исчезновению — он мёртв. А нет. Посмотрите. Живой. Разговаривает. Поднакачался, стал похож на мужчину. Но только похож. Как он мог бросить двух женщин? Она помнила ту его драку с отцом. И он может сто раз пенять на это, но его аргументы она парирует с лёгкостью. И всё же она никого не бросила. Даже отца. Даже после всего. Впрочем, Рой и так всё знал. Он всё однажды увидел. Она стукнула его ребром кулака по свободному плечу и уставилась в его глаза. Во взгляде младшей читалась только такая глубокая обида, что легко перепутать с ненавистью.

— Ты... Пропал. На годы... Когда был так нужен этому дому... Какого чёрта ты припёрся теперь? - Её вопрос искренний, она не понимала. Завещание ещё не огласили и кто в него включён Ребекка попросту не знала. Но была уверена, что Рой вне этого «кружка избранных». Кто бы мог подумать, что у бабули такое всеобъемлющее чувство вины за своего сына было, что она решила извиниться перед всеми внуками, а не только перед той, кого трахал собственный папаша.

— Бабулю в последний путь проводить? - В голосе не чувствовалось ничего кроме едва отличимого яда. Не вопрос. Сарказм, что подчеркнула дрожащей ухмылкой.